Архитектура возможностей и возможности архитектуры

Менякин-Юрий-1986-год-Литературное-кафе-собеседник

Саратовский архитектор Ю.И. Менякин выступает против дисгармонии, возникшей, по его мнению, в архитектуре в результате чрезмерного преобладания производства над эстетикой, техники над искусством.

И снова – время жарких споров, споров о путях развития архитектуры.

Как похожа наша неудовлетворенность современной архитектурой на ту, что была вызвана в свое время конструктивизмом, да и другими уклонениями с пути истинного!

Список лучших образцов архитектуры последнего двадцатилетия очень велик и представлен в основном уникальными объектами. Их проще всего можно характеризовать как «архитектуру возможностей». Этим термином я не хочу умалить роли авторов, как правило, наших лучших архитекторов, а только выделяю одно обстоятельство: в данных конкретных случаях они имели полную возможность создать уникальный проект и реализовать его. Вот часть этого списка: Дворец съездов, здание СЭВ, проспект Калинина в Москве, Дворец имени В.И. Ленина в Алма-Ате, Институт электронной техники в Зеленограде, новый Артек, здание МХАТа и ряд других. Она не бесспорна, эта архитектура, но это – Архитектура.

«Архитектура возможностей» требует особенно пристального внимания и критического осмысления. Дело в том, что возможности наши растут, следовательно, именно в этой архитектуре объективно проявляются тенденции развития советского зодчества, и потому ей надо дать соответствующую оценку. Главное – определить, чего ей не хватает по самому высокому счету, даже в условиях «наибольшего благоприятствования». Но это уже предмет особого разговора: о том, как должна делаться архитектура.

А как она делается? В массе своей? В большинстве городов? За вычетом упомянутой выше «архитектуры возможностей»?

Делается по типовым проектам, каталогам, стандартам, прейскурантам, СНИПам (сборникам норм и правил), по согласованию со строителями, УПО (управление пожарной охраны), СЭС (санитарно-эпидемиологическая служба) и т.д. и т.п. В сложности этого процесса нет ничего удивительного, он даже неизбежен – ведь сложна сама архитектура, сложен путь её создания от заказа до исполнения. Нет, я не против согласований и утверждений. Но как добиться, чтобы с этого конвейера сходил продукт, обладающий не только высокой практической, а еще и художественной ценностью?!

Нормировать, регламентировать, индустриализировать, оценивать в рублях можно только первую – практическую – часть архитектуры. Но в ней практическое и художественное должны быть слиты воедино. Вычеркните любое – нет архитектуры.

Возвратимся к пятидесятым годам. Тогда – как реакция на предыдущий период «излишеств» — самым опасным и недопустимым считалось руководствоваться в строительстве художественными, композиционными или стилистическими мотивами. В любом городе можно встретить курьезные дома, построенные в это время, где полдома оштукатурено, есть карниз цоколь, скатная крыша, а вторая половина – в кирпичной кладке, с плоской крышей без чердака и пониженными этажами. Памятники горячности. Монументы категоричности.  

Временно мы забыли о самых простых требованиях архитектуры, но дали «зеленую улицу» типовому проектированию и индустриализации строительства. Запустили могучий строительный конвейер, архитектора как бы заменили системой правил и требований, простых, как таблица умножения. Может быть, на некоторый период это имело тактический, говоря по-военному, смысл. Но деятельность, ориентированная только на соблюдение норм и правил, только на упрощение строительного процесса, не поднимающаяся выше утилитарности, экономичная с позиций голого практицизма, не есть архитектура. Это удручающе примитивная структура, неизбежно, однообразно повторяющаяся, ибо она безразлична к условиям и нюансам конкретной обстановки, не подчинена художественной и композиционной идее, а становится лишь функцией общих мест. Дух ее – упрощение. Даже очевидные недостатки современной архитектуры мы сводим к элементарным понятиям: однообразно — разнообразно, привлекательно – непривлекательно…

От архитектурных излишеств мы избавились очень решительно, можно сказать, хирургическим путем, однако дисгармонию, возникшую в результате чрезмерного преобладания художественного начала, мы превратили в дисгармонию, обусловленную диктатом производства.

Архитектуру создают трое: архитектор, строитель и распорядитель средств (будем условно называть его заказчиком). Каковы роль и влияние каждого в этом сложном процессе?

Строитель заинтересован в многократном повторении апробированных проектов и методов. Для него в высшей степени нелогично и нерентабельно создавать что-то, не имеющее прямой целесообразности с точки зрения производства. Он не заинтересован в разнообразии, изменении типовых проектов, в индивидуальных решениях. Вот идеальный с его позиции проект: длинный полносборный жилой дом на ровном месте. Архитектор, по его мнению, вносит лишь элементы излишеств, усложнения и нерациональности. Строитель уже потому не заинтересован в высоком качестве архитектуры, что общая оценка заданию дается как среднеарифметическая от всех выполненных работ, и может быть достаточно высокой даже при плохом фасаде.

Привлечение  качественной архитектуры означает высокую стоимость . Цель у строителя одна – снижение стоимости. Экономичность он, чаще всего понимает односторонне. (В действительности же это не только дешевые строительные и отделочные материалы, рациональная технология производства, но и экономное использование художественных средств и приемов). Оценивать то и другое бухгалтерским способом просто невозможно. Попади проект Большого театра нынешней экспертизе, он, наверное, лишился бы восьми колонн с фронтоном и Аполлона с четверкой лошадей, поскольку объем здания останется прежним и театр будет такой же большой. Заказчик действует в пределах инструкции и с архитектором разговаривает через Госстрой. Зодчий иной раз представляется ему лишь нарушителем инструкции.

Архитектор занят в основном «привязкой», в часы досуга он мечтает создать произведение, которое будет нравиться всем. В часы служебные – выполнить проект, который можно согласовать со всеми. Практически его работа сводится к принятию простейших решений в пределах прейскуранта типовых проектов и возможностей местной строительной организации…

Выходит, в троице, создающей архитектуру, все трое подчинены одной тенденции – создать нечто идеальное по простоте изготовления, экономичности и технологичности. Не более того! Совершенно естественно, зодчество иллюстрирует эту тенденцию однообразием, монотонностью и невзыскательностью. Представьте себе большой оркестр, который может исполнять только гаммы.

Разумеется, я несколько утрирую и схематизирую, рисуя позиции «трех действующих лиц», но делаю это ради того, чтобы еще раз подчеркнуть очевидное: нельзя создать архитектуру, сознательно ограничив себя решением только сугубо практических задач.

— Но разве нет никаких удач? – спросят меня. Конечно, есть.

В замечательном жилом районе Вильнюса Лаздинае, например, мы видим прекрасно задуманную, сложную планировочную структуру, в которой нашли законченное решение вопросы транспорта, пешеходного движения, сервиса, озеленения. Найдена впечатляющая объемно-пространственная композиция. Крупнопанельные жилые дома расположены здесь «поперек рельефа», что с точки зрения примитивного экономизма объяснить просто невозможно. Это вызвало переработку типового проекта, потребовало дополнительных деталей, усложнения организации строительной площадки и всего процесса строительства. Оправдано ли это? Да, оправдано! Искусство стоит денег. Лаздинай – это не только пример высокого профессионального мастерства, но и победа над рутиной, формализмом и упрощенчеством в архитектуре. Кстати, и пример правильных, здоровых взаимоотношений архитектора, строителя и заказчика. Не случайно авторы и строители Лаздиная удостоены Ленинской премии. Однако единичность успеха говорит сама за себя.

Любая нестандартная ситуация вызывает определенные сложности и дополнительные затраты, но это не излишество, а цена подлинной архитектуры, которая появляется только там, где кончаются примитив, схема, равнодушие и предвзятость.

Сейчас раздаются призывы – строить, «как в Лаздинае». Это хорошо в принципе, но ни в коем случае не надо тиражировать конкретные находки литовских зодчих! Тиражирование – антипод искусства. Ведь и лебединое озеро, если расплодить птиц до нескольких тысяч, превратится в заурядную птицефабрику.

Мы все время работаем в очень узком диапазоне средств и приемов. Не увеличиваем их набор, а стремимся заменить одно другим. Панельное строительство у нас начисто вытесняет кирпичное, сборное – исключает монолитный железобетон, девятиэтажные… Настолько была бы богаче архитектура наших городов, не будь мы в делах капитального строительства односторонни и безапелляционны.

Архитектура не может быть приложением к оболочке утилитарного. Она должна стать живой сутью здания, микрорайона, города.

САРАТОВ

(Литературная газета, 1975 г. 12 ноября, Москва)