Я все время шел на Запад. Войну начал под Сталинградом, где мы уже немцев били. Так и шел до Кенигсберга, — говорит Юрий Иванович Менякин.

— Повезло! — скажет читатель. – Не всем так везло на войне, чтоб не отступать совсем.

Конечно, повезло. И когда в 17 лет на фронт взяли – повезло. Он всем рассказывал: отец красный партизан , инвалид гражданской войны, несправедливо арестованный в 37 –м году….

Так и командиру воинской части доложил, когда его документы в сторонку от документов других новобранцев отложили. Посмотрел командир в его темные, сухие, с недетской горечью в них глаза – и документы взял.

С ранениями Юре тоже везло. Два в руку, одно в ногу. И все не слишком тяжелые ( за эти не слишком тяжелые ранения он получил инвалидность 2 группы).

А уж как везло ему с болезнями! В донской степи никто окопов для них не нарыл. Ямку себе кое-как выкопал – так и ночуй. Однажды утром стрелок Менякин не смог выбраться из своей ямки. За ночь вмерз в лёд . Бойцы его изо льда вырубали . Но поднялся – и ничего. Даже не кашлянул.

Болезнь прицепилась уже в госпитале, где находился на излечении. Двухстороннее воспаление легких, с жаром, с бессознательным состоянием…

— Как там моя рука? – спросил Юрий, как только пришел в себя.

— Руку твою мы давно вылечили, а вот самого – еле выходили! – призналась сестричка.

И прибыл солдат Юрий Менякин в родную станицу. А была она совсем неподалеку.

Никогда он особенно упитанным не был, раны же, болезнь и война прогнали с его лица все остатки детской округлости.

Юрий Иванович дал мне для газеты удивительную фотографию. Сидит парнишка в буденовке, а рядом, едва ли его старше – пацан в шапке-ушанке с красноармейской звездочкой. Худой, как щепка, смуглый как уголек. Прямо какой-то Солнцев из Сына полка. Но это не катаевский герой. Это настоящий солдат, который три месяца провоевал, пройдя с боями от Сталинграда до Ростова. Которому выдали боевое оружие, но за малостью роста и худобой – карабин (укороченное и облегченное ружье).

Это солдат пехоты, которая шла без прикрытия пушек и танков в лютый холод, в степи, таяла день ото дня, пополнялась молодыми-необученными и снова таяла…

Если придерживаться точки зрения, что могло быть и хуже, ему на войне определенно везло. Он даже рос там и вытягивался. Не в боях, так в госпиталях. Был такой парадокс на войне. Его только медики замечали. 17-18 летние мальчишки, не добравшие свое в мирное время, росли, пока лежали на госпитальных койках. В окопах и атаках им рости было некогда.

На второе свое ранение Юрий не обратил никакого внимания, хотя было оно похоже на первое. Перевязал и снова: Ура, вперед! Возмужал, привык к виду крови, своей и чужой. Обтерся на войне.

— Война – это работа, — говорит Юрий Иванович, — страшная, кровавая, но работа. Надо только привыкнуть жить и работать под пулями, под бомбежками и артобстрелами.

Автор: Ирина Крайнова

Продолжение следует